Читать интересную книгу Красный вереск [За други своя!] - Олег Верещагин

На всякий случай страхуя друг друга, горцы начали перебираться к корчме, из которой слышался шум, пение и выкрики. Входить сразу никто не стал. Война научила не доверять даже очевидным вещам. Распластавшись по стенам, взяв на прицел двери, ребята осторожно заглядывали в окна…

Им открылась удивительная и отрадная одновременно картина. За столами в большом зале, не снимая оружия, ели и пили самогон не меньше полусотни разно одетых и вооруженных людей, среди которых оказалось и несколько знакомых лиц — жителей соседних с Рысьим Логовом лесных весей, которые остались прикрывать Сохатый Перевал. Среди общей массы выделялся молодой священник в рясе, из-под которой виднелись сапоги со шпорами, а поверх нее висели наперсный крест, маузер в деревянной кобуре и ППС. Подперев голову рукой, он, пожалуй, внимательней всех слушал высокого парнишку в кожаной куртке, с наганом на поясе — с круглой… гитарой (Олег так и не узнал, как называется этот инструмент) наперевес он ходил между столов и, подмигивая людям так задорно, что они непременно улыбались в ответ, распевал дурашливо:

Где я только не был,Чего я не отведал —Березовую кашу.Крапиву-лебеду…Только вот на небе яНи разу не обедал…

— он поник головой, удрученно вздохнул, а потом вскинулся и, подмигнув священнику, елейно закончил:

Господи,Прости, меня —Я с этим обожду!

Лесовики захохотали, глуша еще певшего мальчишку. Священник ловким движением прихватил светлую прядь и, пригнув парня к себе, щелкнул в лоб:

— Хорошо поёшь, стервец!

— Благословил, батюшка, — улыбаясь, певец потер краснеющий лоб. Хохот усилился.

— Наши, — кивнул Йерикка. — Вот и Колька Белев… Пошли, только спокойно, без эффектов, а то еще стрельба начнется…

…Горцы вошли внутрь одновременно с тем, как со второго этажа в сопровождении хозяина появился хорошо им знакомый человек.

— Степаньшин! — закричал Гоймир. — От то! Откуда ты?!

Оборвав разговор на полуслове, Степаньшин несколько секунд недоуменно смотрел на худощавого парня с обветренным лицом и длинными волосами, потом грянул:

— Гоймир?! Во! Чтоб вас всех, да про вас же говорили, не то газом вас задушили, еще что…

— И ты на веру взял?!

Возникла неконкретная суматоха. Горцы начали дружно рассаживаться за столы, переговариваясь с лесовиками и оказавшимися тут же несколькими мужчинами и мальчишками из других племен. Кто-то, увидев ребят Орлика, спросил, где он сем.

— Убили по-за-вчера, — мрачнея, ответил Борислав, шваркнув на стол легкий шлем.

— Ясно-о… — протянул кто-то.

— А Гостимир-то где, Гостимир?! — весело крикнул Колька, настраивавший свой инструмент. Они с Гостимиром были соперниками — ну, и друзьями тоже. Что-то я его не вижу?!

— Гостимир? — Гоймир взглянул на Олега. Тот налил себе пива и спокойно сказал:

— Убит. Почти две недели назад, на побережье.

Колька разом помрачнел и отвернулся к стене. А Степаньшин широким жестом указал на священника:

— Не представил… Отец Елпидифор. Человек в душе мирской.

— Ну уж… — покачал головой священник и дружелюбно обратился ко вновь прибывшим: — Я так разумею, вы нехристи?

— Да вроде как, — не стал спорить Гоймир, а Йерикка с усмешкой добавил:

— Лучше уж быть нехристем, чем носить такое имя, как Ел-пи-ди-фор. На трезвую голову и не выговоришь.

— Ну так выпей, и как по маслу покатится, — священник плеснул в кружку самогона, Йерикка поднял руки:

— Сдаюсь.

— Если ты так и дальше будешь проповедовать, батюшка, — сказал Степаньшин, — то, глядишь, они к концу боев в христианскую веру добром перейдут

— Ты сам-то как тут стал? — Гоймир придвинул к себе кружку с самогоном для компании, но пить не стал. Степаньшин вздохнул:

— Как заворотили мы от Сохатого врага, так я своих бросил…

— Бросил?! — Йерикка поперхнулся куском зразы.

— А как же, — спокойно подтвердил Степаньшин, наливая самогон в позеленевшую медную стопку с надписью глаголицей:

КТО ИЗ МЕНЯ ПЬЁТ, НА ТОМ БОГ ПОЧИЕТ

— И рванул по весям — еще людей собирать. Вот — собрал и иду с ними до места.

— Фух, — шумно выдохнул Йерикка и вернулся к зразе. А Степаньшин продолжал:

— Святой отец еще человек двадцать из своей… м-м… паствы собрал, только они уже на позициях, — и хватил водку залпом. Гоймир осмотрел свою чету и решил вслух:

— Ну и мы переночуем — и поедем туда. Чего ждать?

* * *

Странно — на перевале никто не удивился появлению подкрепления. Наверное, все до такой степени погрузились в сутолоку боя, что новые лица казались похожими на лица тех, с кем рядом сражались уже долго.

Линии расположенных в скалах укреплений прикрывали двухверстовую полосу — единственный в горах участок, еще не запертый зимними снегопадами. Большая часть ополчения — до семи тысяч горцев и примерно две тысячи лесовиков — занимала оборону именно тут. Численное превосходство противника сводилось почти на нет узостью прохода, ветры и снегопады мешал вылетам вельботов, но тем яростней были наземные атаки врага, стремившегося перебраться через хребет и закрепиться восточнее, среди более низких гор, чтобы, когда улягутся снегопады, продолжать наступление.

Оставив своих в одной из траншей, Гоймир в сопровождении Йерикки и Олега поспешил по линии обороны. Занятые стрельбой люди мало обращали на них внимание. Удалось найти воевод двух племенных чет, а потом буквально споткнуться о Горда. Тот лежал на плаще, постланном на патронные ящики, часто облизывая губы и закрыв глаза. На белом лбу выступил пот, живот поверх разрезанной одежды замотан кровавыми бинтами — но это был хороший признак, если рана в живот кровоточит, и Гоймир, с облегчением вздохнув, присел рядом. Коснулся руки Горда, свисавшей на раскисший пол траншеи, поднял ее:

— Как же то ты? — в голосе князя прозвучал ласковый упрек. Горд открыл глаза и слабо улыбнулся:

— Добрая встреча…

— В потылье тебе надо, — Гоймир наклонился ниже, — чего тут лежать? Все одно — победу не вылежишь…

— Нет! — щеки Горда вспыхнули. — В потылье — нет! — он приподнялся на локте, сквозь бинты проступила свежая кровь. — Взад — ни шагу единого! Одно мертвые уходят! Ни шагу единого!.. Ни шагу… ххррр… — он закашлялся, захрипел и начал валиться, выталкивая с усилием: — Шагу… не уступать… зубами держаться… — Йерикка подхватил его, уложил и присел рядом, положив ладонь на рану.

— О чем он то? — требовательно спросил Гоймир у горца, из Волков, набивавшего патронами ленту к ПК, на треноге поставленному в выемке бруствера. Тот повел устало плечом и указал куда-то. Объяснил воевода-Волк, сидевший тут же на цинке, поставленном на попа:

— А вон то, — рука в краге вытянулась, указывая на высотку в полуверсте от позиций, у самого входа на перевал. — Горд этот держал ее со своими. С той высоты его и принесли — сбили наших три часа назад-то…

Йерикка поднялся на ноги, указал воеводе на Горда, впавшего в забытье:

— Будь другом, проследи, чтоб отправили его к раненым. Там есть человек такой — Ганс Дидрихс…

— Седой? — перебил Волк. — Будь спокоен, брат, к нему вашего доставлю… Да ведь не хочет он уходить-то…

— Я — князь-воевода, — подал голос Гоймир, — мое слово — закон.

— Исполню, князь, — Волк вскинул руку.

— Нехорошая высотка, — уже не обращая внимания на Горда, заметил Йерикка. Олег пожал плечами — он видел суетящихся людей даже без бинокля, но не мог определить, чем высота не понравилась другу. — Да вы что, — Йерикка посмотрел вокруг, — ослепли?! Они сейчас втащат туда орудия и прямой наводкой не только позиции в ущелье раздолбают, но и на склонах все! Почему отдали — Кащей с ним! Почему назад не взяли?!

— Не рви глотку, — добродушно посоветовал бородатый лесовик, раненый в голову. — А то не пробовали. Да у нас каждый боец на счету…

Олег, философски отвернувшись от спора, снял из-за спины винтовку и, отложив автомат, устроил ствол на бруствере. Открыл прицел и привычно приложился.

Офицер-данван (!) что-то командовал, взмахивая рукой. Вот это добыча! Его то и дело заслоняли пробегающие стрелки… Подскочил радист, подал гарнитуру, замер, офицер точным движением всадил, кабель в разъем на шлеме… Крах! Радист раскинул руки, рухнул на спину с раздробленным позвоночником. Офицер повернулся — крах! — и завалился на бок. На восьмистах метрах от бронебойного патрона не спасет даже данванский шлем. Пусть решают начальники, что делать, а он пока постреляет. Кстати, интересно — нет у данванов снайперов. Наверное, из-за обилия техники… Крах! Подбежавший офицер-стрелок зарылся носом в землю. Крах! Всплеснул руками, свалился еще один — кажется, санитар… Хорошо, что тут нет никаких конвенций, а есть только древний закон: бей захватчика, грабителя чем и как попало, пока не уберется или не бросит оружия!.. Вот, уже чисто на открытых местах…